Мы скоро сможем гулять вместе? — спрашивает ее 8-летний сын. Марина не отвечает
Он гуляет с дедушкой на площадке. Марина пытается дотянуться до оконной рамы и посмотреть, как сын бегает по площадке, качается на качелях, играет с друзьями и смеется. Но для коляски окна, которые выходят во двор, слишком высокие.
В 2017 году Марина устроилась на работу в банк. Об этой работе она давно мечтала. В первый рабочий день, разговаривая с клиентом, она почувствовала ноющую боль в левой руке. Боль усиливалась и когда стала совсем нестерпимой и режущей, она бросилась в подсобку. Но добежать не успела – отказала левая нога.
«Я упала, вокруг меня сбежались сотрудники банка, поставили три стула и положили меня на них. Вызвали «скорую». Медсестра спросила: «я у вас кровь взяла, вы почувствовали?» Я покачала головой. Стало страшно», — рассказывает Марина.
— Мы скоро сможем гулять вместе? — спрашивает ее 8-летний сын. Марина не отвечает.
Он гуляет с дедушкой на площадке. Марина пытается дотянуться до оконной рамы и посмотреть, как сын бегает по площадке, качается на качелях, играет с друзьями и смеется. Но для коляски окна, которые выходят во двор, слишком высокие.
В 2017 году Марина устроилась на работу в банк. Об этой работе она давно мечтала. В первый рабочий день, разговаривая с клиентом, она почувствовала ноющую боль в левой руке. Боль усиливалась и когда стала совсем нестерпимой и режущей, она бросилась в подсобку. Но добежать не успела – отказала левая нога.
«Я упала, вокруг меня сбежались сотрудники банка, поставили три стула и положили меня на них. Вызвали «скорую». Медсестра спросила: «я у вас кровь взяла, вы почувствовали?» Я покачала головой. Стало страшно», — рассказывает Марина.
Сейчас она уже может нарезать салат и надеть кофту. Но пересесть с кровати на коляску пока не получается. Специалисты считают, что у Марины хороший потенциал, и она многому может научиться. Но курс реабилитации в центре стоит дорого.
